Это я же. Извиняюсь за задержку. 2274 слова (без учета двух комментариев).
Часть 1Из круга двенадцати друзей, которые появятся (а они появятся, с твоей-то дипломатией) в твоей жизни несколько позже, Канкри будет первым, с кем ты начинаешь общаться.
Он молод и несдержан в спорах, и его комментарии на форуме, где вы двое встретились, невероятно длинны и напористы, и призывают к равенству, переменам, к взаимопониманию и принятию, и к уважению троллями друг друга. Это то, что ты замечаешь сразу. Ты пишешь ему личное сообщение и спрашиваешь, что он думает об отношении их общества к гендерным ролям, которые так основательно укоренились за долгие обороты. Он отвечает с некоторой нерешительностью – и это любопытно. Он не очень хорошо знаком с темой. На данный момент, он не совсем уверен в компетентности своих осторожных замечаний, поэтому задает множество вопросов, чтобы найти проявление проблемы, которую ты представила. Ты охотно удовлетворяешь его любопытство – это первый раз, когда тебя кто-то слушает, пусть даже вся твоя аудитория состоит и одной единственной живой души, и ты самозабвенно вкладываешь все сердце в каждое тщательно выбранное слово.
Это начало странной дружбы.
Временами ты замечаешь, что из него скверный слушатель. По большей части он поглощен проблемами, которые, прежде всего, касаются его, однако он открыт и изо всех сил старается развивать ту двухстороннюю улицу, которую вы строите. Ты же в ответ терпеливо выслушиваешь его рассуждения о печальном разрыве между кастами в вашем обществе (потому что прямо сейчас его беспокоит только это. Через несколько оборотов он превратится в невыносимого молодого человека, которого ты будешь глубоко обожать, хотя ты, конечно же, еще не можешь знать этого). Он размышляет о зияющих пропастях между классами, и о том, что одного цвета крови недостаточно для понимания чьей-либо ситуации. Чаще всего он рассказывает тебе о значении прав, которыми обладают лоублады, и о смысле власти, которую несут высшие по гемоспектру. Ты понимаешь, о чем он говорит, и, кажется, эти проблемы действительно существуют – поэтому, хотя его слова сейчас кажутся немного грубыми, ты считаешь эти вспышку гнева и сострадание подкупающими и трогательными.
Он внимателен и заинтересован, когда ты обрисовываешь ему позицию общества по отношению к особому положению в гемоспектре и, что более важно для тебя, к гендерным ролям. Тебе не дозволено отрицать свою роль, основанную на твоем поле и касте, в которой ты родилась. Ты знаешь мужчин с нефритовой кровью, и ты знаешь тех, кто смог пойти наперекор системе. Ты старалась проворно следовать по их стопам, и это была борьба за то, чтобы быть услышанной. Ты говоришь Канкри об этом со страстью личного опыта, и он сопереживает.
Вскоре вы уходите от подобных тем и начинаете обсуждать более нормальные вещи: рассуждаете о своих лузусах, ваших хобби (ты признаешься ему в своей любви к моде, несмотря на то, что это преимущественно женская деятельность; он делится своим интересом к просмотру фильмов и исследованию отношений между персонажами), и, немного погодя, о ваших разочарованиях в друзьях.
Когда с момента вашего знакомства прошла четверть оборота, ты представляешь его Митуне Каптору, и сразу же вынуждена выступить в роли посредника. В отличие от тебя, у Митуны нет того же понимания соучастия Канкри, и он резко, с жестким укором, спрашивает о том, какие права есть у Канкри, чтобы делать такие предположения, словно одно лишь наличие у него столь священной крови может давать ему подобные полномочия (потому что сейчас разум желтокровного все еще невредим, но его невозможно быстрые смены настроения не менее сильны, чем станут, когда он разрушит себя).
Ты коришь себя, считая, что должна была предвидеть такой поворот событий, когда Канкри неожиданно покидает чат. Он ничего не ответил Каптору – просто отключился, потрясенный и безмолвный. Ты, испытывая неловкость, посылаешь ему сообщение.
Ему требуется несколько минут, чтобы ответить на твое осторожное «Канкри?»
Слова полны горечи, когда он признает, что Митуна прав. Его кровь не возвышает его над остальными, говорит он. Он не имеет никакого права судить и уж тем более решать, что справедливо или несправедливо для тех или иных каст. Тебе еще никогда не приходилось видеть его настолько подавленным и самоуничижающимся. Это тревожило.
Ты прилагаешь все усилия, чтобы быть с ним до конца честной. Нет, это не дает ему права, но и не означает также, что кто-то имеет возможность запретить ему верить в нечто лучшее. Вообще-то, ты надеешься, что он поймет – ты ждешь, что он примет твою ненавязчивую поддержку и поговорит с тобой, доверится тебе и позволит себе помочь.
Поэтому тебя неприятно шокирует, когда он резко и упрямо отталкивает тебя. Он интересуется, как ты вообще могла сказать, что пострадала несправедливо, или что твое требование разумно. Невероятно больно осознавать его иррациональный отказ слышать тебя (он всегда слушал, всегда пытался, и это мучительные перемены), и ты закипаешь. Он блокирует тебя прежде, чем ты успеваешь ответить.
Ты уязвлена его неприкрытым пренебрежением и очень зла, поэтому решаешь ждать следующего утра (когда он вновь разблокирует тебя), чтобы успеть восстановить самоконтроль. Ты думаешь, что можешь позволить ему вернуться к тебе. Позволить проглотить ему свою гордость или вину, или что-то иное, что владело им сейчас, и сблизиться с тобой. Ты подозреваешь, что он действительно не станет слушать тебя, если лишить его иллюзии, что происходящее так или иначе подчиняется его условиям.
Когда открывается новое окно Троллиана с видимыми тебе линиями красного цвета, успевает пройти несколько спокойных дней (хотя ты признаешь, что затишье было странным). Он говорит тебе, что за время своего отсутствия много размышлял – слова Каптора были «поучительными» для него, и он думает, что, может быть, впредь ему стоит сразу подчеркивать для остальных троллей, что он более чем осведомлен о своем уникальном положении, своей якобы привилегии, и, как ты думаешь, они будут слушать дальше? Ты колеблешься. Ты чувствуешь опасность, подвох за этими словами, и задаешься вопросом, как остальные должны видеть его, если их не связывает с ним желание опекать – тролли вроде Каптора, которые видят только преимущества его положения, которые думают, что он использует это преимущество.
Ты очень осторожно отвечаешь ему, что будет нелегко убедить остальных, что он не считает себя выше их, если они уже решили для себя, какого мнения придерживаться, но он должен попытаться. Он выглядит воодушевленным: он попытается заставить их понять, говорит он тебе, и ты надеешься, ради него же самого, что он справится с этим.
Какое-то время вы не касаетесь социальных проблем – он рассказывает тебе о концепции фильмов, которые смотрит, ты делишься новыми дизайнами одежды, и иногда он признается тебе в том, насколько он подавлен из-за некоторых своих (их мало, ты больше, чем уверена, хотя он никогда этого не говорит) друзей. Ты испытываешь нужду вмешаться, защитить его, но ты знаешь, что им это будет воспринято в штыки, поэтому воздерживаешься. И все же через несколько дней ты вскользь отмечаешь, что хотела бы познакомиться с его друзьями.
Канкри медлит и, наконец, отвечает тебе отказом. Он не уверен, что это так уж необходимо, и что будет, если ты не поладишь с ними и повторится ситуация с Митуной? Ты ждешь, пока он закончит, прежде чем мягко заверить – все будет превосходно. Он довольно долго молчит, но следующее сообщение – спокойная уступка. Канкри начинает меморандум и приглашает тебя.
Ты знакомишься с эксцентричной, но интересной бирюзовокровой и дружелюбной оливковокровой – Канкри говорит, что на данный момент они единственные в онлайне, и дает лаконичные пояснения. Латула много смеется, и ты шутишь и смеешься наравне с ней. Меулин поглощена чем-то, что она смотрит, но время от времени делится с вами своей безмерной привязанностью к одному или другому герою из ее фильма (фильм, который Латула вскоре считает «к4к1м-то д3рьмовым!». Назревает ссора и Меулин шипит на нее, однако вскоре они вновь возвращаются к дружбе - что за странные взаимоотношения?). В этот раз Канкри довольно спокоен, но ровно до тех пор, пока не начинает рассказывать о фильме, который сейчас смотрит – он в подробнейших деталях описывает «красную линию» (в его неуклюжих, спотыкающихся формулировках) эпизода, чтобы доставить удовольствие Латуле. Она с энтузиазмом шутит (и это после стольких усилий, которые потребовались ему, чтобы все объяснить), благодарит Канкри (ты удивлена. Ты считаешь, что это абсолютно нехарактерно для нее, хотя знаешь ее совсем недавно) и говорит, что видела этот фильм прежде, и он замечательный, но оригинал понравился ей больше.
Канкри нервно, как тебе кажется, прекращает смеяться, и они продолжают обсуждать фильм – ты можешь с уверенностью утверждать, что он практически угождает ее вкусам, уделяя внимание скорее «н3л3пым эп1зод4м!!», чем отношениям героев, которые, как ты знаешь, он любит больше. Ты сомневаешься, пока тебя, наконец, не озаряет, что он почти не говорил с тобой о Латуле, словно был слишком смущен, чтобы это обсуждать, и ты смеешься, потому что у него к ней невероятный интерес и никакой идеи, как это выразить.
Канкри заикается, протестуя, когда ты мягко дразнишь его позже. У него нет возможности обмануть тебя, и он знает об этом. Ты отшучиваешься, когда он говорит тебе, что «те6я эт9 не д9лжн9 касаться, независим9 9т личн9сти тех, кт9 заслуживает или нет м9и разн9квадрант9вые привязанн9сти, п9эт9му я 9ценю, если впредь ты не 6удешь выдвигать п9д96ные предп9л9жения или 96винения.»
Часть 2Тебя забавляет тянуть за цепь, которую ты нашла. Ты дразнишь его, пока он не переводит тему на социальный подтекст фильма, который сейчас смотрит, и указывает, насколько скверно режиссеры были ознакомлены с некоторыми вопросами. Ты позволяешь ему уклониться от дальнейшего обмена колкостями, но только сейчас.
Проходит некоторое время. Ты проводишь много времени с Латулой и Меулин, и не замечаешь, что общение с Канкри становится все более редким, пока не пролетают незаметно два дня с тех пор, как ты последний раз говорила с ним. Сейчас ты увлеченно создаешь эскиз дизайна, и не хочешь откладывать его в сторону надолго (ты сегодня в ударе), поэтому вместо вашей обычной текстовой переписки ты приглашаешь его в видео-чат. Это редко практиковалось с тех пор, когда в последний раз ты решила посмотреть фильм «вместе». Несмотря на это, он соглашается, однако почти сразу же рассеяно предупреждает, что может отвлекаться. Ты говоришь ему, что все в порядке, не отрываясь от тщательной детализации модели пояса.
Первое, что ты замечаешь, когда поднимаешь глаза от своего эскиза - он читает какую-то невероятно толстую книгу, занимающую половину закрепленной им под углом веб-камеры, однако ты не можешь разобрать название: слишком слабое освещение в его комнате, чтобы заниматься чтением. Ты серьезно говоришь ему идти включить свет, в то время как сама протягиваешь руку, чтобы поправить лампу, под которой рисуешь. Ты выслушиваешь его оскорбленную несвязную речь, уже вернувшись к рисунку, и, в конце концов, он говорит, что это не важно. Вы двое яростно препираетесь об этом, пока он не поднимает руки вверх в знак капитуляции.
Ты показываешь ему свой дизайн, а он рассказывает тебе немного об его книге, которую он отложил. И в остальное, довольно долгое, время трудностей в общении с ним больше не возникает.
И жизнь пошла своим чередом. Он все больше расстраивает тебя, поскольку время проходит, но ты даже не можешь представить, что не придется заставлять его включать свет, регулярно питаться, приводить в порядок свою спальню (несмотря на небольшой беспорядок в собственной). Чем больше ты заботишься о нем, тем больше он ворчит и колется, пытаясь пространными рассуждениями образумить тебя. Но стоит ему отвернуться – и ты просто закатываешь глаза, потому что слишком хорошо знаешь, что говорят о нем окружающие, особенно сейчас, когда он стал еще более многословным с того времени, как знакомы.
Он нуждается в ком-то, кто будет с ним безоговорочно, даже если он сам не будет позволять, и даже если все будет не так, как он хочет. Ты не всегда говоришь ему то, что его устраивает. Иногда он близок к истерикам из-за этого, но ты настойчиво продолжаешь, потому что ты упряма и терпелива как бык, а он твой Канни, маленький и неуклюжий мальчик, который все еще боится сказать что-то неправильное, тот, кто все еще страдает, когда его друзья исключают его из некоторых разговоров, потому что он слишком многословен или формален, или они просто устали от общения с ним.
Тебя тоже утомляют эти черты его характера, потому что в такие дни он не только забывал о том, что нужно вести себя прилично, но и начинал невнятно нудеть о каком-то объяснении непонятно чего, понимании и абстрактном сравнении чего-то с чем-то - о вещах, насчет которых ты вообще не была уверена, что это реальные проблемы. И всего этого, естественно, было недостаточно для него, чтобы позволить троллям иметь свободу – на основании закона, общественных норм или чего-то еще, - чтобы поступать подобным образом. Он хочет, чтобы все в мире понимали и сочувствовали друг другу, и ты считаешь его упрямый оптимизм одновременно привлекательным и отвратительным, и это печально, почти мучительно, что другие тролли не испытывают подобного. Ты думаешь, что подобное неприятие причиняет ему боль больше, чем тебе, и гораздо больше, чем он сам готов признать.
Вот и получается, что когда другие отстраняются от него, ты притягиваешь Канкри к себе, потому что тебя расстраивает, когда он напряжен и ворчит. Временами он активно пытается оттолкнуть тебя, почти отметая твои идеи и убеждения. Это жалит тебя больше, чем что-либо. Ты помнишь время, когда он хотя бы пытался что-то понять. Иногда у тебя возникает ощущение, что ты – единственная во всем мире, кому он больше не может сочувствовать. Ты абсолютно не понимаешь, какая подоплека у его поступков, но все еще любишь его. А еще ты думаешь, что ты также единственная, кто вообще пытается быть с ним рядом, поэтому продолжаешь упорствовать. Ты думаешь, что однажды можешь устать от того, что тебя раз за разом отвергают, и, наконец, сдаться. Но ты знаешь, как он отреагирует на разрыв, и к тому же считаешь, что даже если временами он бывает отвратительно невыносимым, его сердце все еще находится в правильном месте.
Однако это не мешает задавать самой себе вопрос: почему же ты до сих пор терпишь его, ведь он снова и снова говорит тебе, что «эт9 не тв9е дел9, если я принял решение жить на тр9лльей китайск9й еде на вын9с и тр9лльей пицце п9кетс*. 9ни легки в приг9т9влении и д9в9льн9 питательны, и, как видишь, я 9т эт9г9 еще не умер». Ты просто дразнишь его россказнями о существовании равнодушных призраков и упоминаниями о тех, кого принимают за покойников. И еще какое-то время все будет нормально.
____________________________________________
* Это фигня типа наших пирожков (вот: ry4.ru/sm). В тесто заворачивается начинка, добавляется, судя по всему, море соуса и запекается. Адская штука, я бы на его месте не стал это жрать. * В тексте автор постоянно использует вариации слова «люди», но я заменил его на «троллей». Все же не голубая мечта Кроноса, а Бефорус.
Чёрт побери, я только сейчас нашёл этот текст, начал читать и просто провалился в него. До чего же он замечательный. Большое спасибо переводчику и автору за приятные минуты хотя автор этого не увидит.
-
-
12.01.2013 в 18:48Собственно, уже почти, осталось вычитать и добить.
-
-
20.01.2013 в 18:322274 слова (без учета двух комментариев).
Часть 1
-
-
20.01.2013 в 18:33-
-
20.01.2013 в 19:39-
-
20.01.2013 в 19:55-
-
20.01.2013 в 20:03-
-
20.01.2013 в 21:46не з.
-
-
22.01.2013 в 07:37Тони, рад, что вы получили удовольствие от прочтения )
П.
-
-
27.01.2013 в 01:34-
-
27.01.2013 в 14:10Радостный П.
-
-
27.01.2013 в 14:32Радостный П.
-
-
27.01.2013 в 14:32Радостный П.
-
-
05.02.2013 в 00:46переводчик, и ты давай открывайся
-
-
05.02.2013 в 19:08Переводчик
-
-
05.02.2013 в 20:38еще раз спасибо <33
-
-
06.02.2013 в 16:05Так что мы погладили друг друга )
-
-
06.05.2013 в 15:03-
-
06.05.2013 в 15:32Я и сам до сих пор получаю, перечитывая это